Когда уходит один из родителей, первым делом исчезает стабильность.
Потом — аппетит, спокойный сон и детская наивность.
Иногда ещё и школьные оценки.
Иногда — вообще желание жить.
И это не преувеличение.
Сотни детей каждый год молча проглатывают собственную вину за чужое расставание.
Они делают это по-детски: заикаются, болеют, «случайно» попадают в переделки.
Некоторые начинают «хорошо себя вести», пугающе идеально, чтобы хоть кто-то остался.
Развод — это не только юридический процесс.
Это смена гравитации в семье.
И если взрослые могут проговорить боль, то у ребёнка слов нет. Есть тело. И поведение.
Именно они первыми начинают кричать.
Почему вообще это больно?
Дети, как ни странно, — системные существа.
Даже в хаосе они находят закономерности.
Мама и папа вместе — это не про «любовь до гроба». Это про предсказуемость.
Развод рушит эту архитектуру.
В схематерапии мы говорим: нарушается базовая схема безопасности и привязанности.
Юнгианец бы добавил: символ «отца» или «матери» вдруг обретает тень.
И ребёнок остается один на один с архетипическим страхом брошенности.
Да, они всё понимают.
Но это не значит, что они всё выдерживают.
А если не вмешиваться?
Можно и не вмешиваться. Пусть пройдёт само.
Иногда проходит. Иногда — нет.
И тогда:
— ребёнок боится любить, потому что любовь заканчивается уходом
— развивается роль «спасателя» — у таких детей потом всё детство «лечит» маму
— появляется вина за радость — как можно быть счастливым, если папа плачет?
— формируется убеждение: «отношения — это боль»
— искажённая самооценка, тревожность, расщепление лояльности («если я люблю папу, мама обидится»)
А вы хотели просто «расстаться по-человечески».
Как это вообще решается?
Важно:
· не использовать ребёнка как терапевта
· не требовать «быть взрослым»
· не превращать в судью или шпиона
· признать: вы правда разрушили его мир — и теперь вместе строите новый
Работа начинается с возвращения ребёнку права на чувства.
Даже «плохие». Особенно «плохие».
Потом мы обучаем родителей говорить «развели мы брак, а не ребёнка».
А уже затем — создаём новые опоры.
Как я работаю с этим
Я не верю в универсальные сказки про «дети всё поймут».
И не предлагаю раздавать листовки с фразой «мы всё равно тебя любим».
Моя работа — это:
🔹 Индивидуальные встречи с ребёнком (через игру, арт, психодраму)
🔹 Вовлечение родителей: как говорить, что делать, как выдерживать чувства ребёнка
🔹 Юнгианский анализ метафор, рисунков и фантазий (глубокая работа с бессознательным)
🔹 Элементы ACT-терапии — обучение навыкам принятия эмоций и работы с тревогой
🔹 Схема-терапия — восстановление безопасности и самоценности
🔹 Группы поддержки — когда ребёнку важно не быть «единственным пострадавшим»
И главное — мы не «лечим» ребёнка.
Мы помогаем ему заново построить смысл.
Почему ко мне?
Потому что я знаю, как боль превращается в сценарий.
И как сценарий становится судьбой.
Я — психолог с практикой в юнгианском анализе, гештальт-терапии, ACT, психодраме и схема-терапии.
Работаю с детьми, подростками и их родителями.
Не боюсь сложных тем. Не делаю вид, что всё легко.
Но умею держать рядом, когда штормит.
В чём моя фишка?
Я не пытаюсь «улучшить поведение» ребёнка.
Я работаю с его глубинной травмой — чтобы поведение изменилось само.
Использую метафоры, сказки, рисунки, театрализацию.
У меня нет кабинета с серыми стенами и мрачным видом.
У меня — место, где можно играть, плакать, злиться и не быть «неудобным».
Я умею работать с чувствами, не требуя объяснений.
И возвращать ребёнку ощущение: «со мной всё в порядке».
Хочется, чтобы ребёнок прошёл через это с наименьшими потерями?
Я помогу вам пройти этот путь вместе.
📍Запишитесь на консультацию здесь: alenacheburtsova.tilda.ws
📍Подпишитесь на мой Telegram, там много поддержки: t.me/my_psycholog_on_line
📍Узнайте о глубокой группе уверенности и поддержки: telegra.ph/…